Поделиться
— Убирай на хер её с дороги! — кричал толстый.
— Да я бы с радостью! Не едет она! — я готов был разрыдаться и сжечь свою машину прям там же.
— Да кого ебёт? Толкай!
Я опустил стекло водительской двери, упёрся в левую стойку и начал толкать. Перед тем как машина сдвинулась с места,
я посмотрел назад. Сзади и сверху на меня смотрели полсотни машин, и водитель каждой из них желал мне немедленной смерти.
Выбор
— Вот смотри, тут всё ровно! Тосол не уходит, масло от замены до замены. Блок под восемьдесят два и четыре проточен, поршневая, само собой, новая. Костромские поршни стоят с тефлоновым покрытием, как эти ёбаные, как их, сковородки.
Я решительно ничего не понимал. У меня были машины и раньше. Все они были японскими, и я даже сам их ремонтировал по мелочам: свечи, колодки, масло — и примерно понимал устройство. Однако описание прелестей «Лады», судя по всему, требовало особого языка. А продавец всё продолжал:
— В порогах мовиль, по два баллона на сторону. Днище тоже мужики мне металлом угостили как надо. Сверху антикор импортный. Кузов, короче, Путина переживёт!
— Почему Путина? Президент же Медведев.
Продавец хотел что-то ответить, но у него зазвонил телефон и он взял трубку:
— Да! Да, продаю.
Динамик телефона звучал достаточно громко, и потому я неплохо слышал собеседника на том конце:
— Есть пятьдесят тысяч! — говорил он.
— Заебись, братан! Рад за тебя! Мне-то зачем звонишь? Я продаю машину за восемьдесят две! — отвечал продавец.
— Какая последняя цена? — не унимался звонивший.
— Такая же, как и первая, братан. Восемьдесят две тысячи рублей! Всё, давай, некогда мне.
Продавец убрал телефон и выдохнул.
— Заебали! Написана же цена в объявлении. Нахера звонят, если денег нет?
— Не знаю…
— Ладно. На чём мы там остановились?
— На Медведеве.
— На чём? А… Короче, кузов в порядке. Медведева тоже переживёт. И кто там после него будет — его тоже. Базарю!
Я стоял и смотрел на «девятку», которую расхваливал продавец. Она мне не нравилась. Не нравилась, как и пять других «девяток», которые я смотрел до этого. Более того, у меня не было восьмидесяти двух тысяч, а было на четверть меньше. Я просто хотел посмотреть, что такое «девятка в ОТС» (то есть в отличном техническом состоянии).
Продавец закрыл капот и завёл мотор.
— Слышь, как работает? Сядь проедь. Трос сцепления новый. Педаль, как на иномарке!
Я колебался. В это время у продавца опять зазвонил телефон. Он заглушил машину и ответил на звонок:
— Да!
— Шестьдесят тысяч! - говорил уже знакомый голос.
— Слушай, братан, ты мне нравишься! Ты за пять минут десять косарей поднял. У тебя было пятьдесят, а стало шестьдесят! Ты, бля, могёшь так-то. Давай ещё через десять минут звони, как восемьдесят будет. Двушку, хрен с ним, я тебе скину, просто чтоб на тебя посмотреть!
I
Продавец положил телефон на панель машины.
— Ты не смотри, что панель низкая и трахометра нет. Зато печка жарит — зимой в трусах можно ездить. На высоких панелях такая херня не канает. Там вечно ебун, будто в электричке едешь, в тамбуре. Ну что? Нравится машина, нет?
— Надо подумать… — неопределённо выдавил я из себя.
— Да чё думать? Нравится — бери! Двушку, так и быть, скину. На обмыть…
Телефон продавца опять зазвонил:
— Да!
— Семьдесят тысяч. Больше не найду!
— Не обманывай, да? Десять тысяч не можешь найти? Деньги сейчас почти на каждой остановке дают, по двум документам. Права, паспорт — и делу край. Машину ищешь — значит, права есть. Паспорт, значит, тоже есть, иначе как ты её оформишь? Так что действуй! Наберёшь, как деньги будут.
Я пообещал подумать над увиденным, попрощался и пошёл восвояси.
Стояла пасмурная серая весна. Всюду лежал грязный снег. Люди и машины сливались с серыми домами и деревьями. Я шёл домой и думал, что подержанные российские машины нужно выбирать и покупать летом. В это время года они хотя бы чистые и не вызывают отвращения с ходу.
Это была шестая машина, на которую я посмотрел живьём. Первая не завелась. Третья оказалась «восьмёркой» (в объявлении не было фото, а продавец не видел разницы). Четвёртая была слишком гнилой, а у пятой не было тормозов. Смешной случай вышел со второй машиной: она находилась под кучей снега, и продавец предложил мне её откопать.
Вы, наверное, спросите: «А за каким хером тебе вообще понадобилась „девятка“?» Дело в том, что мне скучно жилось (зачёркнуто) в то время я работал антеннщиком и мне нужен был дешёвый во всех смыслах автомобиль, чтобы возить лестницу, инструменты и, собственно, антенны. По каким-то причинам я решил, что «девятка» для этих целей подойдёт лучше всего. Левый руль для езды по трассам области, механическая коробка для экономии бензина, дешёвые запчасти и возможность самостоятельного ремонта. К тому же, меня в то время здорово тянуло к железу. Мужики в Сибири вообще часто тянутся к железу. Одни к ружьям и карабинам, другие к ножам с топорами, третьи, не знаю, к штанге с гантелями. Меня лично тянуло к машинам и гаечным ключам.
Файзула
Машина, которая мне понравилась (если это слово вообще уместно в этой истории), была одиннадцатой по счёту. Продавал её бывший гражданин Таджикистана Файзулла, а ныне гражданин РФ Федя. Продавал в связи с лишением прав.
— Позавчера был суд. Права — пиздец, нету! — с акцентом говорил он и сплёвывал насвай в снег.
— За что лишили? — поинтересовался я.
— На красный свет проехал.
— За это прав не лишают.
— Было вот как. Я проехал на красный свет. Не специально, я не хотел. Менты остановили. Говорят: «Ты пьяный!» Я говорю: «Нет, вы что?» Они опять: «Тогда наркоман! Тебя в больницу надо, лечить». А я не наркоман, зачем меня лечить? Ну я и подписал там, что не хочу лечиться и в больницу. Чё такого, думаю. При свидетелях подписал.
— Ты что?! Это же отказ от медицинского освидетельствования! За это лишают.
— Вот и лишили! Я не знал же, что так… Машина как тебе? Покупаешь?
Машина была, как и предыдущие десять. И как, и никак одновременно. Зубило и в Африке зубило, что с неё взять? Я посидел в водительском кресле, понажимал кнопки на панели приборов. С Федей мы проехали пару кругов по парковке.
— Ну что?
— Да ебись-перевернись. Пошли оформляться!
Я как-то даже сам не ожидал, что так быстро решусь. А чего было ждать?
Мы пошли в павильон с табличкой «СПРАВКА-СЧЁТ». Федя пометил крыльцо насвайной слюной. В павильоне за столом сидела девушка с дорогими некрасивыми ногтями.
— Документы доставайте, всё, что есть! — произнесла она голосом диспетчера пригородной железнодорожной станции.
Я достал паспорт гражданина РФ. Федя достал такой же паспорт, паспорт на машину и генеральную доверенность. Девушка внимательно изучила все бумаги и сказала, что сделка не состоится.
— Во-первых, у вас доверенность на какого-то Али-бабу из Таджикистана, там паспортные данные таджикские. А вы мне российский паспорт суёте, это два разных документа. А во-вторых, доверенность эта кончилась. Так что я не знаю, как вы что собираетесь оформлять.
Мы вышли из павильона. Федя погрустнел и снова закинулся насваем.
— Пиздец. Стал, блять, русским.
— Чего?
— Зачем я стал русским? — смешил Федя своим таджикским акцентом.
— Это тебе виднее.
— Права забрали. Теперь и машина как не моя получается. Мне пацаны говорили, что был бы у меня таджикский паспорт, то в суде я бы сказал, что не понял ни хуя этих ментов, а они обманули меня, подставили. А так как я русский уже если — то не ебёт. Русским переводчиков не надо. Как теперь с машиной быть?
Федя сплюнул насвай и окончательно сник.
— Давай паспорт.
Федя достал российский паспорт.
— Да не этот. На машину. Попробую настоящего хозяина найти. Если всё получится — с тебя скидка.
II
Федя отдал мне все документы на машину, которые у него были. Я внимательно осмотрел ПТС (паспорт транспортного средства), нашёл там адрес последнего официального владельца и поехал к нему. Его звали Николаем. Он был прописан на другом конце города. Я ехал и думал, что будет весело, если он живёт не по прописке. А ещё о том, что быть русским в России сегодня не очень выгодно. Особенно когда ты таджик.
По адресу последнего владельца дверь открыл какой-то парень лет двадцати двух.
— Николай?
— Да, а чё?
— Продай «девятку»?
— У меня нет «девятки». Давно уже нет.
—Да ладно? «Справка-счёт» через дорогу. Сходим быстро переоформим. Одевайся, по пути всё расскажу.
Колян громко ржал, когда я рассказывал ему историю про Федю-Файзуллу.
— А я и думаю, чего мне менты звонили?
— Менты?
— Да. Звонит мне мент и говорит, мол, так и так: явись в отдел, напиши заявление в угон. Ну, типа у меня «девятку» эту угнали. Мы, говорит, тебе тачку вернём.
— А ты чего?
— Да нахер надо. Если этот Файзулла…
— Федя.
— Тем более. Если этот Федя — чурка тупой, то что теперь, всяко разно с ним вытворять можно и угоны на него вешать?
— А как они хотели на него угон повесить, если у него доверенность была?
— Да хер его знает. Говорю как было. Два раза звонили...
— Прям преступление века хотели раскрыть.
— Да ну их.
Мы оформили все необходимые бумаги, согласно которым я почти стал новым хозяином машины. Мы попрощались с Коляном, и я поехал обратно на другой конец города, где покоилась уже почти моя «девятка».
Я рассчитался с Федей и забрал у него ключи. Их было четыре: ключ зажигания, ключ от крышки багажника и по одному от каждой передней двери.
— Скажи напоследок, с машиной всё в порядке?
— Всё нормально. Я ездил же. Музыка заебись. Тонировка не успел только сделать.
— Ясно. Ну дай бог. И запомни, Федя: мы, русские, друг друга не обманываем.
Федя заржал, закинулся насваем и ушёл.
Я завёл машину, включил магнитолу, в которой, как выяснилось, находился компакт-диск русского шансона, воткнул первую передачу и тронулся. Машина почему-то поехала назад, хотя я планировал вперёд.
— Ну что же, попробуем ещё раз! — подумал я и заглох.
С третьей попытки у меня всё же получилось поехать. Вечернее небо растянуло от туч. Показались первые звёзды. Я включил ближний свет. Правая фара почти сразу потухла, но вновь начала светить, когда я наехал на кочку. Врезанные в заднюю полку динамики пели песню группы «Бутырка» «Метеорит»:
«Ночной звездопад над тайгою безликой
Вряд ли исполнит желания людей.
И вечная боль России великой —
Сгоревшие судьбы страны лагерей»
Началось
Девяносто седьмой год прошлого века запомнился мне первой кассетой группы «Кино», покупкой фотоаппарата «ФЭД-5» и участием в фотовыставке местного Дома пионеров. Кажется, я сфотографировал бомжа с рюкзаком. В том же году у меня появился первый компьютер (ZX-Spectrum) и первый видеомагнитофон (точнее, плеер). Все эти вещи тогда здорово повлияли на мою жизнь, но главное событие того года тогда прошло мимо меня, и я о нём совершенно не догадывался.
Нет, это не клонирование овечки Долли и даже не старт продаж гибридной Toyota Prius в Японии. В 1997 году Волжским автомобильным заводом был произведен бежевый автомобиль ВАЗ-21093. Тот самый, которым я завладел спустя полтора десятка лет.
На следующий день я поставил машину на учёт и застраховал на полгода. По цене вышло что-то около двух тысяч. У меня оставалось ещё немного денег, на которые я решил провести на них небольшое техобслуживание и заодно купить камасутру — руководство по ремонту. На всякий случай.
В магазине «АВТОЗАПЧАСТИ ВАЗ ГАЗ» я спросил:
— А у вас есть букварь по «девятке»?
— Талмуд, что ль? Есть! — ответил пожилой армянин, который стоял за прилавком.
— Почём?
— Есть два. По триста и по четыреста. Бери по триста.
— Почему?
— Он лучше. По четыреста — это не книга, а так, конституция. Не понятно ни хрена. А в той, что я тебе советую, всё разжёвано и в рот положено. Ты же начинающий автолюбитель, да?
— В каком-то смысле.
— Ну вот.
Книга оказалась очень занимательной. Кажется, первая глава её называлась «Если вы приобрели новый автомобиль» и рассказывала о том, что делать, если вы получили машину «с завода». Список дел занимал страниц десять. Нужно было переставить катушку зажигания в другое место (а то заглохнешь в первой же луже), поменять масло в коробке передач и залить его больше, чем положено, и так далее: протянуть там, затянуть сям, открутить это, закрутить вон то, вот это заменить на другое. Хорошо, что моя машина — не новая.
Вторая глава рассказывала о том, что рекомендовано возить с собой в багажнике. А возить нужно было всего понемногу: два ремня, масло, антифриз, шаровую опору, тормозные колодки, тормозную жидкость, несколько лампочек, два тормозных шланга, катушку, коммутатор, свечи, датчик холла, высоковольтные провода, наружный шрус и ещё какой-то шмурдяк.
Третья глава называлась «Перед дальней дорогой…» К горлу подступил ком, и я закрыл книжку. Я не планировал никаких дорог, кроме дальних.
А потом началась эксплуатация.
III
В первые три месяца сломалось всё. За первое время эксплуатации я заменил в этой машине почти всё. Я работал по графику четыре через два. Четыре дня я ездил по окрестностям и ставил людям антенны, а потом два выходных готовил машину к следующим четырём рабочим.
С «девяткой» я копался во дворе и благодаря этому перезнакомился со всеми соседями, которых прежде не знал. Один из них любил курить в окно и наблюдать, как я вожусь со своей машиной. Когда начинался дождь, он кричал в окно: «Сожги ты её на хуй, дождь потушит!» Я спешно скидывал в салон инструмент и шёл курить под козырьком подъезда. Когда дождь заканчивался — ремонт продолжался.
Я научился радоваться простым вещам и мыслить категориями фактов.
Например, вышел утром, сел в машину, повернул ключ в замке, а машина такая хоп и завелась. И вот я уже рад. Мало ли как она там работает: пердит, гудит, воет, свистит и троит — это вообще не важно. Она завелась! Включаю печку, и в салон пополам с пылью начинает дуть тёплый воздух. Хорошо-то как! Сцепление выжал, передачу включил, тронулся. Поехала! Люди, поехала, смотрите! Охуенно же! Сосед недоуменно смотрит на меня, как на дебила.
В окрестных магазинах запчастей меня начали узнавать и пожимать руку. В записной книжке моего телефона начали появляться какие-то новые контакты.
Происходило это примерно так. Я заходил в магазин за какой-то очередной железкой. У прилавка стоял какой-нибудь парень и что-то обсуждал с продавцом. Продавец, завидев меня, говорил:
— О! Вот он знает, он с этой хернёй сталкивался, спроси у него!
— Здорово! Меня Саня звать. Вон у входа мой «дуплет» стоит. Скажи, помпу менять дохуя делов? — спрашивал незнакомец.
— Да не очень. ГРМ разбирать надо...
— Поможешь?
Тазы валят
Отечественные автомобили сближают примерно так же, как и служба в армии. Всякий познавший все прелести владения «Ладой» завсегда поймёт и поможет такому же. Особое зрелище представляют в этом смысле круглосуточные магазины запчастей.
Приезжаешь к условному «АВТОЗАПЧАСТИ ВАЗ 24 ЧАСА» в два часа ночи, а возле магазина — куча машин и куча людей. Капоты открыты, ремонт идёт, фонари горят у всех, музыка у кого-то играет: с одного угла Круг, с другого — «Король и шут». Парни от машины к машине бегают.
— Да один-три-четыре-два порядок зажигания. Ты провода перепутал, посмотри вон, как у пацанов сделано.
— Парни, а головка на тридцать глубокая есть? Чё-т моя проебалась куда-то.
— Пацаны, мы с браткой ща за шаурмой, взять кому чего?
— Нам две сырных люкс! — кричат из-под «пятёрки».
— И одну без мяса, можно? — робкий голос из под открытого капота «копейки».
— А мне попить!
Заходишь в магазин. В очереди консилиум идёт. Парень с полосой мазута под носом излагает симптомы:
— Искра есть! Проверял. Бенз качает заебись! Воздух тоже. Хули ей надо?
Другие внимательно слушают и утирают грязными руками носы.
— Хули ты хотел, это «четырка». У «четырки» вообще всего два плюса. Первый — это что двигатель инжекторный.
— А второй?
— А второй на аккумуляторе!
Очередь взрывается хохотом.
Все эти люди незнакомы и, скорее всего, видят друг друга впервые. Но всех их связывает одно слово из трёх букв — ВАЗ.
IV
На кольце
V
Я ехал домой с работы, и ничего не предвещало беды. Впереди была кольцевая развязка, а в трёх километрах от неё — дом. Метров за пятьсот до того самого кольца машина начала троить и пердеть, а потом и вовсе заглохла. До развязки оставалось метров триста. Я проехал их по инерции и остановился аккурат перед кольцом. Попробовал завести ещё раз. Хер там ночевал!
— Ну чего ты? Давай! Ну пожалуйста!
Всё было тщетно. Сзади кто-то посигналил.
— На хуй пошёл, а! — прошипел я и снова попробовал завести.
Сзади посигналили ещё. Я включил аварийку, откинулся назад и выдохнул. Для начала нужно успокоиться и перестать нервничать.
Слева от меня остановился КамАЗ, который тянул на тросе пассажирскую «газель». Водитель КамАЗа пропустил всех, кто ехал по кольцу, и резко рванул с места. Буксировочный трос, на котором тащилась «газель», оторвался. Однако КамАЗ этого даже не заметил и спокойненько поехал куда-то в сторону Омска.
Таким образом, моя «Лада» и чья-то «газель», заняв два ряда из двух, блокировали выезд на кольцо.
Мне опять посигналили. Я дёрнул капот и вышел на улицу. Сзади меня стоял «Ситроен», толстый водитель которого тоже вышел из машины.
— Хули стоим? — крикнул он на меня.
— Сломался, не видишь?
— И чё, блять?
— В очё, блять!
— Заебись! Понаберут говна!
— Кто бы говорил!
— Убирай давай корыто своё.
— Блять, куда?
— Убирай на хер её с дороги! — кричал толстый
— Да я бы с радостью! Не едет она! — я готов был разрыдаться и сжечь свою машину прям там же.
— Да кого ебёт? Толкай!
Я опустил стекло водительской двери, упёрся в левую стойку и начал толкать. Перед тем как машина сдвинулась с места, я посмотрел назад. Сзади и сверху на меня смотрели полсотни машин и водитель каждой из них желал мне смерти. В это время из сломанной «газели» выскочил усатый мужик с татуированными предплечьями и кистями рук.
— Хорош орать! Есть телефон? У меня сел. Надо камазисту звонить. Он, еблан, кажется, так и не понял, что я отвязался.
Водитель «Ситроена» не унимался:
— Убирайте корыта свои!
— Пошёл на хуй, пока я тебе лобешник монтажкой не расхуярил. Выскочил, блять, петушара, закудахтал! — глаза газелиста налились кровью.
Сзади продолжали сигналить. Из других машин начали выходить другие люди. Газелист посмотрел на меня:
— Ну что, зёма. Давай твою столкнём пока. Тебе в какой съезд?
Мы упёрлись в машину. Я рулил через открытое окно, газелист толкал сзади. Так мы проехали кольцо, съезд и поставили машину на обочину.
— Ладно, зёма, удачи! — бросил газелист и побежал обратно.
— Спасибо! — крикнул я вслед.
Возле «газели» уже вертелся вернувшийся КамАЗ. Я сделал музыку погромче, вновь упёрся в левую стойку и потолкал машину в сторону дома. Первые метров пятьдесят она вполне легко шла. Потом сложнее. А потом ноги начали забиваться. Обгоняя меня, рядом проезжали машины. Некоторые из них сигналили, и в каждом сигнале я чувствовал издевательский смех.
Со мной поравнялся как-то мужик на «Ниссане».
— Помочь? — спросил он через окно
— Мне уже ничем не помочь.
— Далеко тебе толкать?
— Да тут километра три.
— Стой. Отдохни. Я тут живу, вон там дом. У моего тестя «Нива». Я её возьму и приеду сюда. Пять минут подожди!
Я столкнул машину на обочину и сел рядом. Сперва на корточки, а потом на землю. Солнце плавило асфальт. Со лба в глаза стекал пот. Жить не хотелось. Парень на «Ниве» приехал довольно быстро. Он сам достал трос и сам зацепился.
— Садись за руль!
— За какой?
— Да в общем, похуй. За любой. Можешь в «Ниву» за руль. Я всё равно не знаю, куда тебя тащить.
— Я тоже… Может, сжечь её к чертям?
— Мозги не еби. Понимаю, стресс.
Я объяснил, где находится мой дом, и мы поехали. Когда буксировка была окончена, я протянул парню на «Ниве» три сотенных купюры.
— Ёбнулся, что ль?
Я молча достал ещё две.
— Не надо ничего, давай чинись! — сказал он и уехал.
Я проводил его взглядом, развернулся и пошёл домой. Машина стояла на улице. Кажется, я её даже не запер. Сутки смотреть на неё не мог.
Потом, конечно, вышел, открыл капот, разобрался, в чём дело, купил нужные запчасти, поменял, завёл. Но после этого случая что-то щёлкнуло в голове.
Всякий раз когда я видел, как кто-то самостоятельно толкает свой пресмыкающийся дирижабль, я останавливался и предлагал помощь в буксировке. Почти всегда её принимали. Часто в конце предлагали деньги, которые я никогда не брал. Мы с моей зубилой перетаскали на себе, наверное, всё ВАЗовское семейство и даже несколько иномарок. Одной из них, кстати, был «Ситроен», которого пригнали из Белоруссии. Я тогда ещё вспомнил толстого на кольце.
Один раз мне довелось принимать участие в замене ремня ГРМ в тридцать семь градусов мороза на «пятнахе», водитель которой к тому времени морально настроился умирать. Зимняя трасса. Сибирь. Сотовая связь не ловит. Проезжающих машин мало, и никто не останавливается. Я всегда возил с собой запасной ремень ГРМ, а после этого случая стал возить два.
Да, но зачем?
Споры о российской автомобильной промышленности ведутся до сих пор. Одни называют «Лады» вёдрами с болтами, другие пытаются защищать имя своих машин личными примерами. Однако все эти рассуждения, на мой взгляд, очень поверхностны. Суть лежит гораздо глубже.
Российские автомобили — это протест и вызов обществу потребления и сервиса. Там, где водитель иномарки вызывает эвакуатор и готовится тратить деньги, там водитель «Лады» открывает капот и приступает к самостоятельному ремонту.
Водитель российского автомобиля знает, что на этой земле он не может рассчитывать ни на кого кроме себя. И поэтому он вкладывает в свою машину гораздо больше, чем деньги на новые запчасти или на бензин. Водитель российской машины вкладывает в свою машину душу и часть себя самого. Машина для него — это не просто средство передвижения, а часть его организма. Автомобиль ему нужен, как панцирь черепахе, как самолёт Мересьеву, как протезы Эйми Маллинз.
Жена может изменить, друзья — предать, телефон — сломаться. Водитель русской машины может плохо разбираться в особенностях взаимоотношений между людьми, но он точно знает, что бегунок трамблера крутится против часовой стрелки, что порядок зажигания один-три-четыре-два и что двигатель обязательно должен запуститься при наличии топлива, воздуха и искры.
Водитель российской машины всегда готов к любым трудностям. Он стойко и мужественно переносит все тяготы, связанные с отечественным автомобилизмом, и транспонирует эту выносливость в российскую жизнь, которая, как известно, никогда не была сладкой. Он гоняется за счастьем, объезжая дороги и дураков.
Российская машина — это рок, но не рок-н-ролл. Это Фёдор Достоевский и Михаил Задорнов. Это Юра Хой и Григорий Лепс. Это опера «Князь Игорь» и сборник лучших песен группы «Фактор 2». Это «Война и мир» и анекдот про возвращение мужа из командировки.
Это то, что не сделает тебя счастливее или несчастней. Не откроет глаза на то, как прекрасен или ужасен этот мир. Российский автомобиль относится к тому неведомому, что делает хороших людей лучше и плохих хуже, оставаясь при этом совершенно никаким.
Я никак не представляю Россию без российских автомобилей.
За неполных три года владения «девяткой» я сменил работу, место жительства и жизненные ориентиры. Пришло время менять автомобиль. Я помню мужика, который купил мою «девятину». Вот он сидит на заднем сидении и говорит:
— Моему сыну исполняется восемнадцать на следующей неделе. На права отучился уже. Хочу ему в подарок взять «Ладу». А то знаешь, привыкли они, молодёжь, на всё готовое и тёпленькое. Понимаешь, о чём я?
Ещё бы я не понимал.
Свежие комментарии